– В том-то всё и дело. Мутаций там нет, но люди живут бедные. Я был там несколько раз. – Хильдеберг едва удержал рвавшееся наружу ругательство. – Есть там один парень. Он отыскивает смазливых парней и девчонок, крадёт их и продаёт аристократам-заказчикам. Полиция, наверное, на него и подумала, потому и искать не стала. А вот я, пожалуй, его навещу. Одна только проблема – меня там уже знают.
– Тогда возьми с собой Дерека, его они видеть не могли, – Отто постарался, чтобы голос его звучал равнодушно. Дэнелю надо чем-то заняться, пока не вернётся Харальд. Дело, конечно, не самое приятное, но не опасней прошлого. – Кстати, Хильдеберг, я же тебя не за этим просил зайти. Мне, кажется, удалось кое-что выяснить о личности убийцы. Вот, посмотри.
Отто подошёл к компьютеру и вывел на экран изображения всех жертв, потом убрал изображения самих девочек, оставив только схему разрезов, развернул на плоскости. Рисунки – растительные, геометрические или просто переплетение линий. Все разные, не похожие и ни в чём друг друга не повторяющие.
– Кто-то использовал тело человека вместо холста и нож вместо кисти. Мы имеем дело с творческой личностью, эстетом. – Отто вздохнул. Сомнительное искусство, хотя талант у него был. – Боюсь, он аристократ, и, по крайней мере, не обычный садист.
– Садист с творческими наклонностями – это намного лучше. – В голосе Хильдеберга слышался неприкрытый сарказм. – Ладно, всё это надо хорошенько обдумать. Спасибо, Отто, это может оказаться полезным.
– Не за что. Я уже собираюсь домой. – Отто едва заметно кивнул Дэнелю. – Если тебе больше ничего не нужно, я пойду.
– Да, думаю, нам всем пора, – Хильдегерд усмехнулся, заметив кивок Отто. Конечно, он не только в курсе, кто этот парень, но и хорошо с ним знаком. Ладно, раз обещал Харальду не подозревать до его возвращения, значит, не буду.
Отто запер дверь морга и повернулся к Дэнелю. Хильдегерд ушёл, забрав распечатки рисунков.
– Хочешь поужинать у меня, Дэнель? – Отто улыбнулся юноше. – Солнышка обрадуется, если ты придёшь.
– Конечно, спасибо, – Дэнель ответил на улыбку. Это было намного лучше, чем сидеть одному в пустой квартире. А он думал, как дотерпеть до завтрашнего вечера.
Хильдеберг разогрел готовый ужин из магазина и заварил себе кофе. За окном лил холодный дождь, изредка громыхало где-то за городом. В том районе с ним могут и не захотеть говорить, а вот с незнакомым юношей… Дерек выглядел достаточно невинным, чтобы не вызвать подозрений, и достаточно чистокровным. Хильдеберг положил на стол папку с рисунками и отчётами и поставил рядом тарелку. На кухне закипел чайник. Мужчина бросил взгляд на стоявшую на столе фотографию сестёр и отправился делать себе кофе. То, что нашёл Отто, было очень интересно, но лишь подтверждало его опасения, что убийца – из чистокровных. Даже если он будет знать его имя, это ничего не даст. Если бы он их насиловал, его можно было бы обвинить в растрате генов, но он просто убивал. Хильдеберг вздохнул и открыл папку. Третьим сверху лежал доклад аналитика, прослушивающего телефон Лейбриха. Конечно, не стоило просить его о таком, но он должен был проверить нового сотрудника. Сейчас это было рискованно, у Харальда секретное задание, детали которого ему лучше не знать, но и Лейбриху тоже. Надо будет снять прослушку. Так, что там? Один звонок, на телефон Харальда, и… тишина. Они не разговаривали. Что за глупость? Ладно, потом разберусь. Придётся всё-таки потащить этого мальчишку в город, оперативников там всех знают – Грюммер спрячется, он его потом год искать будет. Если парень помогал Харальду в прошлом деле, что-то он должен уметь, да и женщину ту нашёл тоже он. Свободных оперативников всё равно нет, пришлось даже послать на задание с одним из них двух аналитиков вместе ещё одного коллеги. Всё равно пока парню заняться нечем, а так и приглядеться к нему можно будет. Эх, обещал же! Хильдегерд отправил в рот ложку чего-то тёплого и теоретически съедобного. Итак, если за этим действительно стоит Грюммер, то убийца – чистокровный, работорговец чаще всего работает именно на них. По крайней мере, выясню, кто именно. Грюммера давно стоило прижать – раздражает. Неизбежное зло общества – если что-то допускается, но должно делаться без огласки, всегда найдётся тот, кто обеспечит нужным товаром или возможностью за соответствующее вознаграждение. Подпольные клубы, похитители детей, даже религиозные секты и наркоторговцы – все они существуют лишь для того, чтобы удовлетворять потребности своих клиентов, какими бы они ни были. Хильдеберг прикрыл глаза ладонью. Человеческий мусор, паразитирующий на своих хозяевах-аристократах, когда-нибудь их станет настолько много, что они похоронят под собой весь правящий аппарат. Нет, стоп, опасные мысли – мы послушные и лояльные, не так ли? Мужчина тяжело вздохнул и потянулся к отчётам аналитиков. Впереди ещё долгая ночь.
Рейнер открыл дверь своей маленькой квартиры ключ-картой. Он ужасно устал и очень хотел спать. Если его снова попытаются вытащить из постели среди ночи – он просто выключит телефон и перевернётся на другой бок. Рейнер вздохнул – хотелось бы, чтобы это было возможным. Нейхардт нещадно торопил аналитиков, отправлял запросы во Второе Управление, которое сейчас занималось расследованиями деятельности нескольких подозрительных религиозных сект. Его там, должно быть, уже ненавидят. Слишком тихо для таких крупных организаций – они почти мгновенно вычисляют внедрённых агентов, с другой стороны, их адепты исключительно мирные и верующие люди – вроде бы ничего подозрительного, но… всегда есть какое-то но. Управление попробовало внедрить туда агента из штатских. Ему удалось стать членом одной из сект, он докладывал о довольно странных ритуалах, и, самое главное, проповедях. Они не призывали к мятежу или свержению власти Башни, скорее проповедовали стремление к силе и совершенству для каждого человека и обещали указать путь чуть ли ни к бессмертию для тех, кто поднимется на должную ступень посвящения. Ещё одна интересная деталь – каким бы званием и положением человек не обладал, здесь он вынужден был начинать всё с нуля. Положение, достигнутое благодаря приложенным усилиям, обещание силы, власти и здоровья – пусть и не напрямую, но это слишком походило на подготовку восстания. К тому же эта их идея: сила человека – он способен добиться всего сам, для него нет пределов в самосовершенствовании – косвенно это мог быть призыв против Индиго. Рейнер потёр пальцами виски. Прохладные узкие ладони легли ему на плечи, стащили тяжёлый плащ.
– Почему ты стоишь в коридоре? – тихий голос у самого уха, – опять задумался?
– Да, малыш, опять, – Рейнер устало улыбнулся, – приготовь мне ванну.
– Я уже всё сделала, – девушка улыбнулась и прижалась лбом к плечу мужчины, – даже ужин.
– Надеюсь, он хотя бы съедобный? – Рейнер улыбнулся и повернулся к девушке, – не как в прошлый раз?
– Нет, – Эная тихо рассмеялась, – я пробовала, он вполне съедобный. Или ты думаешь, что я хочу тебя специально отравить?
– Нет, уже нет, – Рейнер провёл рукой по тёмным волосам девушки. Оставлять её у себя было настоящим безумием. Даже просто позволить ей жить, а уж тем более делать своей девочкой. Человеку его ранга и крови не полагается делить постель с кем-то настолько неподходящим. Сначала он действительно проверял каждое приготовленное ей блюдо на наличие яда, но потом понял, что она просто совсем не умеет готовить. Он следил, чтобы она засыпала первой, и запирал оружие, но потом понял – она просто не умеет им пользоваться. Зато Эная хорошо умела играть в шахматы и знала несколько старых языков и диалектов, которые использовались ещё до Последней Войны, да и о самой Войне она знала много. Ему было с ней интересно и вопреки всякой логике спокойно.
Рейнер закрыл глаза. Эная налила в ванну какой-то ароматической жидкости, которая перебивала запах химикатов и теперь сидела на корточках рядом и массировала ему плечи. Мужчина чувствовал, как понемногу уходит усталость и напряжение, и по телу растекается тепло. Тонкие пальцы с силой разминали затёкшие мышцы, от воды поднимался ароматный пар. Его маленькая тайна, личный элемент хаоса, который может его уничтожить. Даже если Эная станет причиной его падения, сейчас он был на это согласен.
– Ты выходила сегодня из дома? – Рейнер чуть приоткрыл глаза. Ему хотелось провести так всю жизнь.
– Я была осторожна, как ты меня учил. Я отнесла письма, которые ты просил, и купила продуктов. А ещё твоё лекарство, ты ведь не забываешь? – Девушка провела рукой по его светлым, почти белым волосам. Генетически он был идеален, как и все аристократы, но это совершенство делало его уязвимым, неприспособленным к жизни в таких условиях. Его кожа слишком сильно реагировала на загрязнённые осадки. Когда Эная только поднялась на поверхность, одним из самых ужасных открытий для неё был снег – он жёг кожу, делал волосы липкими, забивался в лёгкие. Она просто не привыкла, её тело не было приспособлено к этому. Его тоже. Хоть он и родился на поверхности и всю жизнь прожил под этим дождём, его кожа была слишком чувствительной. Как объяснил ей Рейнер, такое встречается у чистокровных, хоть и не очень часто. Лекарства давали защиту, которой большинство людей обладало с рождения. Ей тоже приходилось их принимать. Рейнер говорил, они совершенно безопасны.
